Валерий Роньшин - Игра в дурака [сборник рассказов]

16. Как Порфирий Дормидонтович получил задание оттуда

Однажды я зашёл в гости к Порфирию Дормидонтовичу. Мы выпили водки и сели играть в карты.

— Получил ответственное задание оттуда, — сказал Шишигин, указав пальцем вверх.

Я посмотрел. Наверху был потолок с люстрой.

— В смысле?.. — не понял я.

— Вы, конечно, знаете, что я написал классический рассказ о Ленине.

— Конечно, знаю.

— Так вот, мне поручено на должном уровне завершить ленинскую тематику в нашей литературе. Написать самое последнее произведение о Владимире Ильиче. Поставить, так сказать, жирную точку. На века!.. — грохнул великий писатель кулаком по столу. — Представляете?!

Я представил. И увидел тысячи книг… миллионы книг… океаны книг… и всё о Ленине!.. о Ленине!!. о Ленине!!!.

— Это же… это… — задохнулся я от неподъёмности задачи.

Порфирий Дормидонтович скромно улыбнулся.

— Да, — сказал он.

— И вы уже приступили к работе? — спросил я, кое–как справившись с охватившим меня волнением.

— Я уже написал, — просто ответил Шишигин.

— Написали?!

(Я никак не мог в это поверить!.. Никак!..)

Великий писатель раскрыл рукопись.

— Слушайте… — сказал он.

Однажды Надежда Константиновна Крупская и Владимир Ильич Ленин спали в Кремле на своей кровати.

Первой проснулась Надежда Константиновна.

Она повернула голову и увидела, что её муж — Владимир Ильич — превратился в огромную склизкую жабу.

— Володя! — ахнула Надежда Константинова от такого сюрприза.

— Ква–а–а… ква–а–а… ква–а–а… — проквакал в ответ Владимир Ильич и, оттолкнувшись задними лапами от кровати, выпрыгнул в окно.

— Всё! — захлопнул рукопись Шишигин.

Лицо у него светилось. Как у святого… как у святого…

— Ге–ни–аль-но, — выдохнул я и выпил водки.

С детства я очень любил книги. И при каждом удобном случае воровал их из библиотек. И вот однажды, когда Порфирий Дормидонтович отправился в Африку навестить принцессу Мвангу, я, в свою очередь, отправился в библиотеку. Дело было в начале зимы… Выхожу я, значит, из библиотеки, а навстречу мне идёт старик Дементьев. Сосед по лестничной площадке.

— Здравствуйте, Валерий Михайлович, — степенно этак здоровается.

— Здрасте, здрасте, — отвечаю.

— Что–то давненько вас не было видно.

— За грибами ходил, — говорю.

— Так ведь зима же, — на полном серьёзе удивляется старик Дементьев.

— А я их под снегом нахожу. Как подснежники.

— Надо же, — снова удивляется старик Дементьев и начинает рассказывать про свою дочку Леночку (он всегда про неё рассказывает): — Она у меня морж! — хвастается.

— Вы что ж, скотоложеством в своё время занимались? — интересуюсь я.

— Почему скотоложеством? — встал в тупик старик Дементьев.

— Ну раз дочка — морж.

— Вы меня неправильно поняли, — улыбается старик Дементьев. — Леночка в проруби любит купаться. Она и ещё мой зять Геночка. Они потому к Северному Ледовитому океану и уехали, чтобы круглый год в проруби купаться.

Тут его взгляд остановился на моём животе.

— Валерий Михайлович, — спрашивает он подозрительно, — а почему у вас такой живот толстый.

— А я — беременный, — говорю.

Старик Дементьев побледнел. Щека у него задёргалась.

— Вы не беременный! — кричит. — Вы — вор! Вы книги из библиотеки воруете!

— Тихо–тихо–тихо, — пытаюсь я его успокоить. Но он ещё пуще распаляется.

— Что — «тихо»?! — орёт. — Для того, что ли, я свою кровь под Ташкентом проливал в годы войны?!

— Да вы не врубаетесь, — пытаюсь я объяснить. — Это вовсе не воровство. Я прочту эти книги и сделаюсь душевно богаче, добрее. И в конечном счете, от моей доброты всем станет хорошо…

Но старик Дементьев уже удила закусил. Ничего понимать не хочет.

— Я вас выведу на чистую воду! — грозится. — Я вам не позволю народное имущество разворовывать!

И ушёл, грозно стуча палкой о тротуар.

Я постоял минутку–другую, подумал. И решил сделать самое первое, что пришло мне в голову. И самое простое.

Убить старика Дементьева.

… По дороге домой я забежал в почтовое отделение. У окошечка сидела симпатичная девушка.

— Здрасте, девушка, — сказал я. — Не хотите в «ночничок» сходить?

— У меня вообще–то жених имеется, — отвечает она.

— Так я ж вас не замуж зову, а в ночной клуб. Со мной — в «ночник». С женихом — под венец.

— Ха! — хмыкнула девушка. — Смешно.

— О-о, — деланно удивился я. — Да у вас чувство юмора есть.

— Целый вагон, — подтвердила она.

— В таком случае, вы мне не поможете подшутить над одним приятелем? Нужна телеграмма вот с таким текстом: «Леночка попала под ледокол. Зять Геночка».

— Чернушка, — усмехнулась девушка. — Понимаю… — И добавила, как бы невзначай: — Меня вообще–то Катенькой зовут.

Старика Дементьева я увидел на лестничной площадке.

— Вам телеграмма, — говорю. — Срочная.

— Спасибо, — ответил старик Дементьев.

— Скажете спасибо, когда прочтёте.

Старик Дементьев суетливо нацепил на нос очки.

— У меня завтра день рождения, — начал объяснять он. — Видно, дочка Леночка и зять Геночка решили поздравить. Не забывают старика.

— Ага, — кивнул я. — Не забывают.

— Я рад, что вы на меня не обиделись, — продолжал старик Дементьев. — Вы ж понимаете, я не могу поступить иначе. Я обязан довести до сведения общественности ваш гнусный поступок.

— Конечно, конечно, — говорю. — Для меня это будет большой нравственный урок.

…А через час старика Дементьева увезла неотложка. А через день прилетели Леночка и Геночка с Ледовитого океана.

На похороны.

Вот так я убил старика Дементьева.

В тот же самый день я встретил Катеньку.

— Ну что, — спросила она, — удалась шуточка? Вашему приятелю было смешно?

А тут, словно по заказу, старика Дементьева из подъезда выносят. В красном гробу, при орденах…

— Ещё как удалась, — отвечаю. — Он прямо помер от смеха.

Катенька широко зевнула.

— Не выспалась, — пожаловалась она. — Так спать хочется.

— А пойдемте ко мне, — предложил я. — Поспите. Я ещё постель не убрал.

— Я не шлюха! — гордо заявила Катенька.

— Я понимаю, — сказал я.

Короче, мы пришли ко мне и легли на кровать.

— Перестань, — сказала Катенька. — Неужели нельзя просто полежать?

— Просто лежать мы будем на кладбище, — заметил я. — Лет через пятьдесят.

Вот так Катенька стала моей любовницей.

На следующий день я зашёл в гости к вернувшемуся из Африки Порфирию Дормидонтовичу. Мы выпили водки и сели играть карты.

За картами я рассказал Шишигину, как убил старика Дементьева.

— Отличный сюжетик, — одобрил великий писатель. — Герой убивает старика. Потом раскаивается в содеянном. Приезжает дочка старика. Она, конечно, уродка. Чтобы загладить свою вину, герой решает на ней жениться. Принести себя, так сказать, в жертву. Как князь Нехлюдов. Хорошо, Валерий Михалыч, очень хорошо… Пишите.

Потом я рассказал, как Катенька стала моей любовницей.

— …утром проснулся в трусах, а её уже нет. Исчезла как сон, как утренний туман..

— В своих трусах проснулись? — деловито осведомился Порфирий Дормидонтович.

— Да, в своих, — кивнул я.

Великий писатель помолчал, как всегда у него бывало перед рождением мудрой мысли. Я на всякий случай достал тетрадь.

— Женщина, — сказал наконец Шишигин, значительно подняв указательный палец, — это такая скотина.

Я, разумеется, записал очередное высказывание великого писателя, но всё же позволил себе поспорить.

— Не каждая женщина — скотина, Порфирий Дормидонтович, далеко не каждая. Вот когда мы с Катенькой лежали совершенно обнажённые, а сквозь тонкие занавески светила луна и какие–то таинственные шорохи доносились издалека…

— Тараканы, наверное, на кухне шуровали, — предположил Шишигин.

— …она сказала, глядя на меня своими огромными глазищами: «Я бы хотела сейчас оказаться где–нибудь на Ямайке. Сидеть там в шезлонге под пальмами. Смотреть, как волны с шелестом накатывают на залитый солнцем пляж. А чёрный слуга, бой, говорил бы мне: «Апельсиновый сок, мэ–э–м?»…